
"...Я думаю о забытых движениях, о многочисленных жестах и словах наших
дедов, постепенно утрачиваемых, которые мы не наследуем, и они, один за
другим, опадают с дерева времени. Сегодня вечером я нашел на столе
свечу, играючи зажег ее и вышел в коридор. Движением воздуха ее чуть
было не задуло, и я увидел, как моя левая рука сама поднялась и ладонь
согнулась, живой ширмочкой прикрывая пламя от ветра. Огонек снова
сторожко выпрямился, а я подумал, что этот жест когда-то был у всех нас
(я так и подумал у нас, я правильно подумал или правильно почувствовал),
он был нашим жестом тысячи лет, на протяжении всей Эпохи Огня, пока ему
на смену не пришло электричество. Я представил себе и другие жесты: как
женщины приподнимали край юбки или как мужчины хватались за эфес шпаги.
Словно утраченные слова детства, которые старики в последний раз
слышат, умирая. Теперь у меня в доме не слышно слов: «камфарный комод»,
«треножник». Это ушло, как уходит музыка того или иного времени, как
ушли вальсы двадцатых годов или польки, приводившие в умиление наших
бабушек и дедов.
Я думаю о вещах: о шкатулках, о предметах
домашней утвари, что объявляются иногда в сараях, на кухнях, в потайных
уголках и назначения которых уже никто не способен объяснить. Какое
тщеславие полагать, будто мы понимаем, что делает время: оно хоронит
своих мертвых и стережет ключи. И только в снах, только в поэзии и игре
случается такое: зажжешь свечу, пройдешь с ней по коридору — и вдруг
заглянешь в то, чем мы были раньше, до того как стали тем, чем,
неизвестно еще, стали ли..."